Обычная жизнь – фаворит Каннского кинофестиваля

Рассказ о семейных узах и болях одной жизни – новый фильм режиссера Майка Ли "Еще год" – похоже, принесет его создателю третий по счет приз Каннского фестиваля. Картина британского режиссера явно вышла в фавориты киноконкурса нынешнего года.

В общих чертах история, рассказанная в фильме, звучит не очень впечатляюще: это год из жизни семьи, живущей в счастливом браке. Оба супруга средних лет, они выходцы из среднего класса и, кажется, эта пара - Том и Джерри – вообще ничем особым не выделяются.

Но 67-летний Ли - известный мастер показывать тлеющие семейные драмы, которые создали ему имя. Все его картины рассказывают о поиске страсти и о болях так называемых "обычных людей в обыденных условиях". На этот раз режиссеру помогал удивительный актерский дуэт - Джим Бродбент и Рут Шин.

"Люди – это совсем не скучно, жизнь – она увлекательна, а скучной бывает лишь в том случае, если вы сами это позволите", - отмечает режиссер.

На Каннском кинофестивале определился фаворит

На Каннском кинофестивале прошла премьера конкурсного фильма британского режиссера Майка Ли "Еще один год". Картина вызвала настоящий фурор и по праву считается фаворитом нынешнего фестиваля.
"Современное английское общество так многолико и так сложно устроено, что, судя по событиями последних дней, оно само не знает, что из себя представляет," - сказал режиссер в ответ на вопрос, можно ли считать героев его нового фильма типичными представителями современного английского среднего класса.
Фильм "Еще один год" (Another year), показанный в субботу в конкурсе, построен как четырехактная пьеса из жизни пожилой семейной пары - Тома (Джим Бродбент) и Джерри (Рут Шин). Он - геолог, она - психолог, живут в мире и согласии, увлекаются садоводством и кулинарией и, кажется, счастливы. Их жизнь размеренна и вполне безмятежна, а дом их притягивает друзей и родственников, страдающих от одиночества.
Мэри (Лесли Мэнвилл), секретарша в поликлинике, иногда приходит на ужин - поесть домашней еды (сама она не готовит), выпить в компании (а не в привычном одиночестве) и, если сильно напивается, жалуется на жизнь. Она из тех неприкаянных стареющих женщин, чье присутствие у чужого домашнего очага вызывает иногда сочувствие, а иногда неловкость.
Джерри, как и полагается психологу, относится к Мэри по-дружески внимательно. А Том, как и полагается идеальному мужу, терпеливо сносит трещание подруги жены и беззлобно отшучивается, когда Мэри слишком заносит.
В дом Тома и Джерри иногда наведывается их тридцатилетний сын Джо, страдающий от того, что большинство его однокашников уже обзавелись семьями. Мэри кокетничает с Джо, и он со снисходительным добродушием сносит ухаживания "тети Мэри". Когда же Джо наконец-то приводит знакомиться с родителями свою девушку Кейти, тетя Мэри не скрывает ревности.
Из северного города Халл на уикенд приезжает Кен, друг детства Тома. Он тоже живет один и боится надвигающейся старости. Еще у Тома есть брат Ронни - старик с ранними симптомами болезни Альцгеймера. Том и Джерри привозят Ронни к себе домой прямо с похорон его жены Линды.
Майк Ли не дает своим актерам читать сценарий перед съемками. Вернее, актеры вместе с режиссером сами пишут роли и истории отношений. Манера работы Майка Ли близка к театральной: в течение нескольких месяцев актеры регулярно встречаются и репетируют, изобретая и "проживая" в строгом хронологическом порядке жизни своих персонажей.
"Мне нужно изобрести целый мир," - говорит режиссер. Когда же трехмерный мир изобретен, режиссер переносит его на экранное полотно, добиваясь абсолютного правдоподобия, и уверенными движениями опытного хирурга проводит операцию на сердце зрителя.
"Конечно же, мои картины - это результат длинного процесса сотворчества с актерами, от которого мы все получаем большое удовольствие, но в конце концов важнее всего то, что испытываете вы, аудитория," - говорит Ли и добавляет, что его интересует именно "сырое кино в чистом виде".
Оператор Дик Поуп, снявший вместе с Майком Ли шесть картин, создает завораживающую панораму английских времен года: дождливой весной Том и Джерри вскапывают грядки на огороде, прохладным летом в саду собираются гости на барбекю, осенью муж и жена собирают урожай, зимой семья приезжает на похороны в припорошенный снегом Дерби.
Проходит еще один год: рождается дитя, умирает старуха, возникает любовь, рушатся надежды. Типичные представители английского среднего класса пьют чай, играют в гольф, спорят о проблемах экологии, бранят автосервис и обсуждают футбол. Типичные представители рода человеческого любят, страдают, ревнуют, радуются, смеются и плачут. И все очень боятся одиночества и смерти.
Майк Ли с чеховской беспощадностью и диккенсовской эмпатией рассказывает историю, у которой нет ни начала ни конца, и которая всем знакома - потому что это история про всех нас.
В прологе "Еще одного года" на экране появляется любимая актриса Майка Ли - Имельда Стонтон. Она пришла к доктору за таблетками от бессонницы. "Оцените по шкале от единицы до десятки, насколько вы счастливы?" - спрашивает доктор. "На единицу," - Имельда Стонтон отвечает, не задумываясь. И исчезает из фильма.
Картина "Еще один год" восторженно встречена фестивальной прессой. В 1996 году фильм Майка Ли "Секреты и ложь" был удостоен Золотой пальмовой ветви. На третий день нынешнего конкурса британский режиссер стал очевидным лидером в борьбе за главный приз.
Между тем, самой яркой звездой на бульваре Круазетт стал в субботу Вуди Аллен. Его новая лондонская комедия "Вы встретите высокого темного незнакомца" с Наоми Уоттс и Антонио Бандерасом демонстрируется в Канне вне конкурса.

Канн 2010. Итоги

Канн 2010. ИтогиИтоги предсказуемые: наши не получили ничего (Михалков с "Предстоянием" и Лозница с фильмом "Счастье мое"), Пальмовую Ветвь получил вознесенный до небес еще перед фестивалем тайский режиссер Амичатпонг Веерасетхакул, фильм "Дядюшка Бунми, который мог вспоминать свои прошлые жизни", за режиссуру получил один из французов – зря их, что ли, так много в конкурсе – Матье Амальрик с "Турне", Гран-при – другой француз, зря их, что ли, так много в конкурсе! – Ксавье Бовуа с фильмом "Боги и люди".

Актерские премии получили  Хавьер Бардем, фильм Алехандро Гонзалеса Иньяритту "Красата" и Жюльетт Бинош, фильм Аббаса Киарастани "Заверенная копия", они  давно уже стояли в очередь за Пальмовыми Ветвями, ибо все прочие международные и национальные кинонаграды у них уже есть, так что тоже ничего удивительного, тем более, что организаторы фестиваля предусмотрительно украсили главный фестивальный постер портретом Бинош, таким образом жюри заранее знало, на кого надо обратить особое внимание.

Так что сюрпризом можно назвать лишь появление второй премии за лучшую мужскую роль – значит, итальянец  Элио Джермано (из фильма Даниэло Лукетти "Наша жизнь") действительно чем-то поразил жюри.

В прошлом году на Каннский фестиваль сетовали из-за засилья в конкурсе режиссеров-тяжеловесов, мол, они не дают прохода молодым и новым.
В этом году сетования имеют другую тональность: скучно, неярко.

Великие режиссеры отдыхают после вчерашнего,  а скорей всего – снимают новые фильмы. И хотя в конкурсе присутствовали вполне звучные имена – Такеши Китано, наш Никита Михалков, Алехандро Гонзалес Иньяритту, таких бурных ожиданий и надежд, как в прошлом году, афиша фестиваля не вызывала. Когда было все равно, что получит Тарантино, но ясно, что это будет бомба. Или Ханнеке. И Альмодовар. И Триер.
Все эти фильмы хотелось смотреть не по долгу службы, не для ознакомления с текущим кинопроцессом, а из реального интереса к персонам и творческим методам.

Теперь на повестку дня крупным планом вынесена персона тайского режиссера Амичатпонга Веерасетхакула с пояснением: такой творческий метод теперь носят. Это модно. Это круто. Это хорошо.

Председатель жюри Тим Бертон с воодушевлением восклицал: "Я не видел ничего подобного прежде, никогда не встречался с подобным типом фантазии".
Может быть, влекомый по жизни мрачной готикой Бертон такого и не встречал – ясное дело, по складу характера и темперамента он всю жизнь смотрел другие фильмы, а здесь, в качестве председателя жюри Каннского фестиваля пришлось смотреть всякое разное, вот ему и в новинку! Однако объявлять то, как и что снимает и показывает Веерасетхакул, новостью и неожиданностью, по меньшей мере странно.
Не странно, правда, именно сейчас. После нескольких лет засилья насилья – каламбур! – на экранах, и мейнстримных, и артхаусных. А тут – все происходит медленно и неправильно, духи, джунгли, кадр длится пять минут, негромкие слова, неотчетливые жесты, даже мистика такая … неагрессивная. Такая органичная, простая и естественная… И зелень, пальмы, трава, зелень, много зелени, столь приятной для глаз и умиротворяющей психику.

Может быть, это такой полный разворот кругом – мировое кино обращается к другим сторонам души, к другим чувствам, эмоциям, к другому складу личности и мировоззрению. Но, ребята, так это не мировое кино, а мировые кинозаправилы направили свой благосклонный взгляд на этот раз в эту сторону, которая существовала всегда, и в этом стиле существует целый кинематограф…
Конечно, Веерасетхакул поражает в современном мире полной отгороженностью от болевых вопросов современности. Скорей всего, именно сейчас приз ему дали именно за это. В то время, когда все новостийные программы мира переполнены кадрами кровопролитных сражений, происходящих в столице Таиланда, уж кто там прав, кто виноват, история рассудит, но, вероятно, всякая борьба идей, труда и капитала, военных и спецслужб, города и деревни – вероятно, там присутствует, кровь рекой не льется просто так – а Амичатпонг Веерасетхакул снимает кино про "Дядюшку Бунми, который мог вспоминать свои прошлые жизни" - кино, так сказать, о поисках духов… (Вон, в Китае целая литература существует такого рода – о встречах с духами, с душами умерших, с животными – покровителями рода – и проч… ) И, может быть, это медитативное обращение к традиции действительно в сложившихся условиях более уместно, чем воевать с кинокамерой на чьей-то стороне, раскачивая лодку?

Вообще, в фильмах Амичатпонга Веерасетхакула нет противостояния противоположностей, есть взаимопроникновение. Современность и традиционность не воюют, а вплавляются друг в друга.
Вот монахи буддистские (фильм "Синдромы и столетие"). Пришли в поликлинику. Лечиться современными методами. Но принесли в качестве подношений врачу свои заговоренные травы. И врач с готовностью взяла их, да еще и повела монаха воздействовать на коллегу – тот не возвращает долг, пусть монах пуганет его по своей части, глядишь, он и отдаст. А другой монах в зубном кабинете, под сверлом дантиста начинает делиться своими мечтами – стать диджеем, потому что больше всего любит американскую поп-музыку. Но все это замечательно сосуществует, а не вытесняется одно – другим. В фильмах тайского режиссера, по крайней мере.
Так что его медитативный фильм, а теперь – и награда за него! – может быть, является таким – непрямым, магическим воздействием и на непростую и жесткую ситуацию в Таиланде, да и во всем мире?

Во всяком случае, Веерасетхакул посвятил свой успех, свою награду своей стране. Вдруг бабочка прилетела, крылышками помахала, стало море потухать – и потухло… Если бы так!

источник -
http://kinouho.livejournal.com/170946.html